6 глава
Новое чувство композиционной тектоники, отмеченное уже в «Мадонне со святыми Антонием и Георгием», обретает в реверсах феррарских медалей художественно адекватные формы «изложения», примененные с наибольшей последовательностью в обороте с двумя обнаженными. Сплав рационального и эмпирического, структурно задуманного целого и нового пластического чувства привел к возникновению полноценного пространственного эффекта. Чувство воздушной среды рождает сама деликатная проработка металла, обогатившая лишенные подчеркнутого контура поверхности разнообразными световыми вариациями и придавшая моделировке тел особую трепетную подвижность. А исполняющий роль горизонта край площадки с сидящими фигурами оставляет свободным большую часть поверхности диска, на фоне которого четко выделяются головы мужчин; иллюзорную глубину пространства определяет развернутая в три четверти рея мачты с прикрепленным полотнищем паруса.
Важнейшую роль в феррарских аллегориях играет мотив обнажённого тела. Помимо рассмотренного примера он повторяется в композиции с двумя атлантами, несущими на плечах наполненные оливковыми ветвях плетеные корзины, в красивом обороте с лежащим у основания вазы юношей и, наконец, в свадебной медали Лионелло. Отмеченные высокохудожественным совершенством, обнаженные фигуры феррарских реверсов бесконечно далеки от ранних опытов Пизанелло, запечатленных в рисунках 1420-х годов. Разнообразие и сложность движений, выразительная пластика тел, более верное знание анатомического строение чувство пропорций отразили новый, накопленный мастером художественный опыт. Однако ни факты личной биографии Пизанелло, ни сохранившиеся произведения, исключая, быть может, римские рисунки не дают возможности проследить, как развивался практически имение этот аспект его интересов.
Антонио Пизанелло - Набросок мужской головы. Около 1433 г. Рисунок.
Многие авторы в этой связи, анализируют медали Лионелло д’Эсте, сетуют на полное отсутствие подготовительных к ним рисунков, которые могли бы пролить свет на характер работы художника и, особенно на источники, питавшие композиции реверсов. Нам представляется, что в известной степени восполнить эту лакуну помогает уже упоминавшаяся книга Анджело Дечембрио «Литературная республика». Более того, содержание отдельных ее страниц если не расшифровывает полностью потайной смысл аллегорических сюжетов, то делает более понятным и конкретным его изобразительное воплощение.
Еще никто из исследователей творчества Пизанелло не обращал внимание на тот любопытнейший факт, что некоторые мотивы феррарских реверсов являются прямой иллюстрацией отдельных мыслей об искусстве, высказанных Лионелло д’Эсте в книге Дечембрио. Зная стиль жизни феррарского двора, характер устраиваемых там диспутов, активную роль живших в Ферраре гуманистов, классические ориентации маркиза и, наконец, его отношения с художником, трудно предположить, что этот факт — простая случайность.
Медали, созданные для просвещенного правителя Феррары, бесспорно, несут отражение его личных вкусов.
В одной из глав «Литературной республики» Лионелло д’Эсте, обладатель едва ли не самой ранней и богатой в первой половине века коллекции гемм, монет, скульптуры и шпалер, сформировавшей его эстетические критерии, рассматривает вопрос об обнаженной натуре как важнейшую проблему искусства. Отталкиваясь от флорентинской практики своего друга Л. Б. Альберти, Лионелло развивает мысль об изображении обнаженного тела гораздо более подробно, чем кто-либо из авторов 15 века, и в этом смысле его заметки представляют редчайшую ценность. Главная идея маркиза исходит из основного тезиса кватрочентистского искусства о необходимости «подражания природе». Но помимо этого общего места он высказывает две оригинальные мысли.
Первая состоит в том, что живописец или скульптор, стремящийся сделать свое творение правдивым, не должен скрывать умения в изображении обнаженной (природной) фигуры человека, маскируя его одеждами и драпировками. Вспоминая в этой связи фламандские шпалеры из своей коллекции и признавая высокое мастерство их создателей, принц вместе с тем порицает художников из Фландрии за излишество декоративных элементов и пестроту цвета, за то, что они не столько думают о «науке живописи», сколько «потворствуют экстравагантности принцев и удивлению толпы». Нагота же, по мнению Лионелло, — проявление сдержанности. Вторая мысль маркиза сводится к тому, что изображение обнаженного тела — условие бессмертия художественного произведения. «Лучшими статуями являются целиком или частично обнаженные». Ибо, поясняет он, фасоны одежд меняются и то, что было приятно и приемлемо для одного поколения, будет отвергаться другим, тогда как искусство природы, частично проявляющееся в человеческом теле, неизменно.