16 глава

В 1420—1430-е годы атмосфера оживленного изучения классиков царит и в Милане, куда съезжаются Бьондо, болонец Бартоломео делла Карпа, занявший архиепископскую кафедру в Милане и известный своей перепиской с гуманистами и собственными латинскими стихами. Последователь Гуарино Джованни Ламола. Ученый монах Андреа Билья, знаток латинского, греческого и еврейского языков, переводивший Аристотеля и Теренция. И хотя сам Филиппо Мариа Висконти предпочитал читать на итальянском языке, он благосклонно относился к «археологическим» увлечениям гуманистов, проявляя заботу о тех, кто, по его мнению, составлял украшение ломбардской культуры. Собрания и диспуты ученых при миланском дворе, названные Филельфо «духовными пиршествами», были столь же часты и многолюдны, как званые пиры и банкеты.

Однако, вовлекая в свой лагерь все большее число приверженцев, само гуманистическое движение в Северной Италии носило при этом ограниченный характер. Многие его представители видели в нем преимущественно средство распространения латинской образованности и ограничивали свою деятельность рамками филологических проблем. Для других в соответствии с условиями придворной жизни гуманистическая наука превращалась в откровенное политическое оружие, используемое в интересах тирана, как свидетельствует о том практика Пьера Кандида Дечембрио во время его службы у Висконти. Наконец, специфика северо-итальянской среды, живучесть в ней рыцарских традиций, сама атмосфера «двора» придавали местному гуманизму особый оттенок, который позволяет классифицировать его как «umanesimo cortese» и объясняет его двойственность и компромиссность.

Живую и выразительную картину культурного облика северо-итальянского окружения, характера местного гуманизма с его положительными и ограниченными сторонами нарисовал в серии диалогов «De voluptate» Лоренцо Валла, приехавший в Милан после 1431 года. Первоначально героями его книги должны были стать флорентинцы — Никколо Никколи, Леонардо Бруни и другие, но в Ломбардии Валла изменил участников диалогов и само окружение, перенеся его в атмосферу университетского ломбардского города. «В летний день, — пишет он, — после обеда мы находились случайно в портике Сан Грегорио, в Павии: Антонио Берниери, архиепископский викарий в Милане... Антонио да Ро, монах и теолог, несравненный в мастерстве ораторского искусства; Кандидо Дечембрио, не знаю, более ли любезный принцу за его преданность и знания или же более любимый толпой за его куртуазию и красоту нарядов; Джованни Марки, прозванный Эскулап за его замечательные познания в медицине и при этом, что весьма редко, не чуждый гуманистических интересов; вот Каттоне Сакко, павиец, и с ним Гуарино, веронец».

Характеризуя северо-итальянское общество с его интересами и устремлениями, его тенденциями, моралью, идеалами, его специфическими философскими и религиозными горизонтами, описывая повседневный быт студентов и ученых, их эпикурейские настроения, рассуждения о любви, женщинах, Валла отразил в своей книге новое, сенсуалистическое восприятие жизни, ее светскую тональность, стремление к свободе человеческой личности, к наслаждению как естественному требованию природы. И, как пишет Эудженио Гарэн, «возможно, в этих диалогах профессоров и интеллектуалов содержится почти безотчетная, неосознанная мечта о таком мире, где государством правят ученые и знания, то есть та мысль, которую выразило более определенно не одно поколение серьезных гуманистов».

Феррара эпохи правления Лионелло д’Эсте сконцентрировала в себе наиболее яркие грани атмосферы северо-итальянского города первой половины 15 века. О жизни феррарского двора тех лет, когда в нем находился и Пизанелло, сейчас известно из книги миланского гуманиста Анджело Дечембрио «De politia Litteraria» («Литературная республика»), написанной в 1450-е годы. По аналогии с работой Валлы построенная в форме диалогов, она изображает Лионелло в окружении его приближенных, занятых обсуждением различных проблем, в том числе проблем искусства. Среди собеседников феррарского маркиза находятся его духовный наставник Гуарино да Верона, центральная фигура в гуманистических кругах города; друг Филельфо Никколо Строцци, исполняющий в диалогах роль историка; его младший брат Тито Веспасиано Строцци — поэт, остряк, поклонник женской красоты у Дечембрио; Фельтрино Боярдо, дед знаменитого поэта, и другие.

Антонио Пизанелло - Портрет принцессы из дома д’Эсте. 1433—1435 гг. Доска, темпера. Антонио Пизанелло - портрет принцессы из дома дЭсте

Сам Лионелло в книге Дечембрио предстает как правитель нового типа, человек широкого кругозора, влюбленный в литературу и искусство и пробующий силы в поэзии, обладатель богатейшей коллекции античной скульптуры, гемм, монет, гобеленов, строгий судья в вопросах живописи. И действительно, при Лионелло Феррара становится городом искусства, где подготавливается почва для блестящего расцвета живописи во второй половине века. Для маркиза строятся два загородных дворца —Б ельригуардо (красивый вид) и Бельфиоре (прекрасный цветок), чьи названия свидетельствуют о их предназначении для отдыха и развлечений. В этих не сохранившихся до наших дней постройках — отзвук увлеченности французской культурой, свойственной всем придворным кругам Северной Италии. Вместе с тем в феррарском дворце Лионелло одна из комнат носила имя Юлия Цезаря, его любимого героя античной эпохи. По-видимому, для нее предназначался уже упомянутый портрет Цезаря, исполненный Пизанелло в начале 1430-х годов. Рукописи классических авторов, произведения античного искусства, для идентификации которых в Феррару был вызван Флавио Бьондо, хранились во дворце Бельфиоре, украшенном живописью по специальной литературной программе, разработанной Гуарино.

В свете сказанного становится очевидным, что многое в искусстве Пизанелло 1440-х годов объясняют его отношения с Лионелло д’Эсте и само пребывание художника при феррарском дворе. И не удивительно, что именно здесь возникли два произведения мастера, занимающие в его живописном наследии особое место, — портрет принцессы из дома Эсте (Париж, Лувр), исполненный, очевидно, между 1433 и 1435 годами, и портрет Лионелло (Бергамо, галерея Академии Каррара), традиционно датируемый 1441 годом.