6 глава

И это свидетельствует о том, что, хотя победа «интернациональной готики» действительно замедлила начавшийся в северо-итальянском искусстве процесс накопления реалистических наблюдений живого мира, сужая круг интересов художников и растворяя в самоцельной линейной стилизации поиски мастеров предшествующего поколения, она не только не смогла уничтожить основные завоевания северо-итальянского треченто, но в известных, пусть ограниченных пределах способствовала их дальнейшему развитию.

Наряду с Миланом крупнейшим центром северо-итальянской поздней готики является Верона. В конце 14 века, в годы правления последних Скалигеров, сопровождавшегося бесконечными междоусобными распрями, этот старый аристократический город жил воспоминаниями о былой поре своего политического расцвета. Когда «великий воин» Кан Гранде I превращал в реальность дерзкую мечту об объединении паданских земель под своею властью. На рубеже 14—15 веков утратившая прежнее могущество Верона становилась легкой добычей то миланских Висконти, то падуанских Каррара, а в 1405 году она вошла в состав набирающей силы Венецианской республики, развернувшей активную экспансию в Терраферме и поглощавшей одну за другой мелкие северо-итальянские тирании.

Вместе с тем географическое положение Вероны, расположенной на Адидже, которая соединяет Паданскую равнину с перевалом Бреннер, ведущим через Альпы в Австрию, и в этой связи ее значение своеобразного перекрестка итальянской и трансальпийской культур сделало город важнейшим центром «интернациональной готики». Позднеготическое направление становится ведущим в Вероне в начале 15 века, складываясь в своих стилистических чертах под решающим воздействием ломбардского искусства. Особенно усилилось влияние Милана на веронскую художественную культуру в течение пятнадцати лет (с 1387 по 1402 год), когда город находился под властью Висконти. Сохранились сведения о конкретных культурных контактах двух этих центров. Известно, например, что сын Джованнино де Грасси, Саломоне, в 1399 году расписывал штандарт, предназначенный для отправки в подчиненный Милану город. Очевидно, в Вероне некоторое время жил и сам Микелино да Безоццо, отправившийся в 1410 году в Венецию.

Общность устремлений веронских и ломбардских художников самого конца 14 века обнаруживает ряд возникших в Вероне манускриптов, среди которых выделяется «Трактат по ботанике», выполненный неизвестным веронским мастером для библиотеки Каррара. В связи с этими рукописями Фьокко высказал мысль, что термин «ouvraige de Lombardie» означает не столько географическую, сколько стилистическую характеристику произведения и потому его можно распространить не только на ломбардскую миниатюру, но и на миниатюру, возникшую в ряде других художественных центров Северной Италии.

Помимо ломбардских влияний в формировании веронского позднеготического искусства известную роль сыграли северные импульсы, проникающие из Австрии и Германии, чему способствовала помимо географического положения Вероны ее исторически сложившаяся ориентация на Германию. С которой даже во времена коммуны, и особенно в эпоху правления Эццелино да Романо и затем Скалигеров поддерживались самые оживленные отношения. В этой связи некоторые исследователи начиная со Шлоссера, считают воздействие немецкого искусства решающим и проводят в качестве доказательства параллель между произведениями ведущего художника веронской «интернациональной готики» Стефано да Верона и так называемым Верхнерейнским мастером. Нам представляется необходимым расставить более определенные акценты в вопросе о связи этих школ. Действительно ли речь идет о влиянии позднеготической немецкой живописи на веронскую школу, имевшую богатые живописные традиции, или же их близость определяется чем-то иным?